По-разному каждый из них привыкал к тишине, по-своему реагировал на невесомость и испытание перегрузками, переносил термокамеру. Не сразу приходило умение владеть собой и сохранять работоспособность в непривычных условиях, не сразу появилась уверенность в своих возможностях.

Есть у Алексея Леонова тетрадка в коричневом дерматиновом переплете. В ней записи, короткие и длинные, о друзьях-товарищах, буднях учебы и тренировках, о времени и о себе. Это дневник космонавта. Не всегда он вел его регулярно. Но все-таки заполненные страницы помогают лучше понять многое из жизни Звездного городка.

С некоторыми страницами из этой тетради Алексей Архипович разрешил познакомить читателей.

Сурдокамера, центрифуга, барокамера, прыжки с парашютом, тренировочные стенды — все было обязательным и одинаково важным для нас. Мы не знали, кто полетит первым, кто вторым, кто третьим, и потому все работали дружно, настойчиво, серьезно…

Владимиру Комарову и Павлу Беляеву легче дается теория, кроме всего прочего, еще и потому, что за плечами у них высшее образование, без которого, если прямо смотреть правде в глаза, в космонавтике делать нечего…

Ребята в отряде подобрались замечательные. Родные души. Есть лирики, есть физики. Есть весельчаки, есть мыслители, но все — мечтатели и работают отменно. Но не все открытые. Есть склонные к замкнутости и смущению. Разная у нас психология переживания, а вот «темнил» нет. И это хорошо. Уж лучше самое наивное и даже несправедливое возмущение непонятным и трудным, нежели вымученное согласие со всем.

Я не помню случая, чтобы кто-нибудь сорвался, нагрубил товарищу, чтобы кто-то кого-то обидел. А ведь нам приходилось решать и спорные вопросы, требующие нелицеприятного обсуждения. Однако эти споры были не из числа тех, что кончаются разладами и склоками. В наших — рождалась истина…

…С увлечением читаем словно бы адресованные непосредственно нам замыслы провидца из Калуги. У Циолковского все так просто… А как будет на самом деле? Суждения разные.

…Вступили в новый год. Программа подготовки все усложняется. Частенько приходится приналечь, позаниматься покрепче, посидеть попозже над книгами и чертежами. Забуксовал — тебя ждать не будут. Время! Да и краснеть на зачетах не хочется.

…Работы чертовски много. Каждый день учеба, тренировки, парашютная подготовка, полеты… А потом — зачеты и экзамены.

…Сегодня были на предприятии. Там времени зря не теряют. И еще — о Королеве: необыкновенный человек! До мельчайших деталей знает дело, все подмечает, быстро и правильно оценивает обстановку. У него масса идей — интересных, поражающих своей грандиозностью…

Первая встреча с Байконуром. Ее ждали. Каков он, космодром планеты? Как запускают космические ракеты? Что представляет собой так называемый наземный комплекс?

25 марта 1961 года. На стартовой площадке шли последние приготовления. Огромная металлическая колонна, местами белесая от инея, начиненная тысячами приборов и устройств, с космическим кораблем, запрятанным под обтекатель в остроголовой вершине, словно дышала кислородным испарением.

Алексей наблюдал за искрящимися на фоне голубого неба кристалликами. А небо, прозрачное и легкое, казалось в эти минуты бездонным, поющим и удивительно легким. Трудно было поверить, что где-то там, куда устремилась вершина ракеты, эта голубизна кончается и начинается чернота. Густая, молчаливая… Поражало и другое: всего минуты нужны ракете, чтобы «проткнуть» голубой купол неба и вырваться в бескрайнюю черноту космоса. Всего минуты. А сколько веков человечество ждало этих минут!..

Время перед стартом тянется медленно, томительно. Звенящим тембром звучат в динамике слова руководителя стартовой службы:

— Ключ на старт!

Алексей перестал дышать, напрягся.

— Впереди еще много команд, — заметил стоящий рядом инженер, словно угадав его состояние. — Сейчас вступит в действие автоматика запуска. И уже потом…

— Протяжка один! — прозвенел динамик.

— Включились наземные средства телеметрического слежения за обстановкой на борту, — пояснил инженер.

— Продувка!..

В сложном организме ракеты начался новый цикл. Инертный газ под давлением мгновенно вытеснил из всех магистралей воздух. «Стартовики идут точно по программе», — услышал Алексей голос соседа, и тут же прозвучала новая команда:

— Ключ на дренаж!

Значит, сейчас прекратится подпитка ракеты компонентами топлива, закроются дренажные клапаны…

В динамике продолжали звучать команды:

— Протяжка два!..

Автоматика четко делала свое дело. Включились все средства измерения старта.

— Зажигание!

— Теперь смотри, — снова услышал Алексей голос инженера.

Глаза устремились в одну точку. С площадки наблюдения было видно, как отошла от ракеты кабель-мачта. У основания громадной колонны заметались яркие блики. Начался процесс воспламенения.

— Промежуточная! — отозвалось в динамике.

И тут же вспыхнул слепящий смерч. Вскипели взбушевавшейся силой клубы бело-серого дыма. На землю обрушился и покатился во все стороны по степи нарастающий гул.

Под таким «прессом» острота восприятия повышалась. То, что ощущал Алексей, было сильным и двойственным. С одной стороны, и комок в горле, и слезы на глазах от восторга, а с другой — сомнение: на самом ли деле все это?..

— Подъем!..

Но что это? Ракета оставалась неподвижной. Она лишь дрожала, возвышаясь над половодьем огня и дыма. Наконец медленно, очень медленно начала отходить от стартового стола. Потом — быстрее. Гул сменился оглушительным треском. Языки пламени острыми кинжалами пульсировали у хвоста ракеты.

— Тридцать секунд. Полет нормальный, — сообщил информатор. — Сорок секунд…

Ракета уходила ввысь, превращаясь в яркую светящуюся точку. Гул постепенно смолкал, и только голос в динамике продолжал вести отсчет:

— Сто двадцать секунд. Полет нормальный.

Потом звучали слова о разделении, сбросе обтекателя. И вот торжественное:

— Корабль вышел на орбиту!..

Алексей не скрывал своего восторга:

— Потрясающее зрелище! Трудно сказать, чего в нем больше — красоты или грандиозности.

На борту корабля были двое: четвероногий лохматый космонавт по кличке Звездочка и манекен, облаченный в настоящий скафандр и закрепленный в пилотском кресле, — «Иван Иванович». Алексей вспомнил недавний просмотр. Им показывали пленку с отснятым стартом ракеты с животными. Было хорошо видно, как в момент включения двигателей ракеты собаки испуганно смотрели в днище кабины, прислушиваясь к непривычному шуму. Одна из них уперлась лапами, стараясь пересилить давящую тяжесть перегрузки. Потом собаки повисли в кабине. Нет, они не дергались, не барахтались. Животные казались мертвыми. Потом чуть оживились. Та, что звали Белкой, стала лаять. Вторая — Стрелка — по-прежнему оставалась испуганной. А как перенесет старт человек?..

Предполагать можно было все что угодно. Нужна была проба. Но сначала…

Ребята оживленно обсуждали увиденное, когда подошел Королев и довольно спросил:

— Ну как запуск? Первый сорт?

Перебивая друг друга, они высказывали впечатления от увиденного. Королев слушал, не перебивал.

— А главный вывод каков? — обвел он всех испытывающим взглядом.

Наступило молчание. Королев, как всегда, не торопил с ответом.

Никто не решался начать первым. В вопросе Главного был какой-то скрытый смысл.